Страх - это палач на массовом повешении. Выстраивает людей на табуретках, с наброшенными на шеи петлями виселицы, с мешком на голове, чтобы не видели лица и чтобы не видеть лиц. И они стоят, несчастные, ожидают своей участи, пока им не скажут, что они будут жить до тех пор, пока "хорошо себя ведут". И они стоят, в дождь и в снег, босыми ногами на грубом табурете, уставшие, больные. Стоят, сдерживаемые скорее страхом, нежели веревкой. И находится внезапно тот, кому осточертел весь этот фарс, виселица и беспросветная душная темнота холщового мешка на голове. Тот, который, послав в известное место палача, делает шаг вперед... Он не знает, что будет там, за пределами этого табурета, но одно знает точно - что стоять больше не может. Ноги затекли, они ведь созданы для бега.
И он смело шагает, собрав волю в кулак. И выживает. Веревка, прогнившая напрочь от дождей и снегов, рвется, как тонкая ниточка. Тогда остальные, осознав, что тот первый - живой, тоже шагают вперед. Не каждый из них выживет, у кого-то, возможно, веревки прочнее и меньше гнили в плохую погоду. Но каждый попробует, следуя примеру первого, - в этом вся суть.